Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга вторая - Владимир Броудо

Багульник

Ещё бывает холод жуткий,Мы в кунге мёрзнем по утрам…Но солнце, раздвигая сутки,Скользит по лиственным стволам,

Тепло в коре уже теснитсяИ рвётся к розовым краям,И, переполнившись, сочится,Сбегает змейкою к корням.

Невесть какие-то пичужки,Что начали чуть свет летать,Вверх-вниз снуют по жёлтым стружкам,Стараясь, пищу разыскать.

Искрится снег и проседает,Ему сегодня невдомёк,Что он не просто отступает,А порождает ручеёк,

Едва заметный, безголосый,Напоминающий слезу,Среди сугробов и торосов,Зимой наваленных в лесу.

А вот в проплешинах на склонах,Где ветры сдули верхний слой,Тараня белые заслоны,Прорвался тёмно-бурый строй.

Торчит ершистым одеяньемИ ждёт чуть большей теплоты,Чтобы сиреневым сияньемЗажечь байкальские цветы.

«Контуров цепь оживает…»

Контуров цепь оживаетВ нагроможденьях ночных,Что незаметно сникают,В сумрак густой отступают

К царству лесному немых.Вот и туман закурился,Принялся дымку стелить,Лёгкой прохладой разлился…

Ландыш совсем распустилсяИ – колокольцами бить.Раннее утро рядится,Хочет цвета подобрать,

Хочет с рассветом искриться,Хочет звенеть и кружиться,Хочет себя расплескать.Где-то в чащобе кукушка

Спорит одна с тишиной.Вот по такой заварушкеВ детстве бабуля-старушкаЗвякать учила деньгой.

«Подчинённый помешан на сексе…»

В. Г-ву

Подчинённый помешан на сексе,И в глазах его дьявольский пыл,Что ему на занятиях тексты,Он уж землю копытами взрыл.

Что ему до проверок, учений,До порядка дежурящих сил,До тревог и ночных построений.Вечер сумерек сеть опустил.

Вся округа любовным томленьемДо опасной черты сведена…Сколько ангелов падших в круженье,Сколько запахов, хмеля, вина.

И пусть ханжество всё ещё в моде,И условностей-мудростей гнёт.Очень многое в нас от природыГде молчит, где бурлит и живёт.

Ничего не изменят укорыКомандиров, ни злоба других,Кто бросает завистливо взорыИли глуп в рассужденьях своих…

Подчинённый во власти кошмара,Силой страсти натянут в струну,Но не движимый духом угара,А лишь тем, что встречает весну.

Я завидую страшной болезнью,Чтобы так, чтоб на всё наплевать,И не мучить себя бесполезноИ ночами при этом не спать.

«За каждым погибшим…»

Североирландцам, узникам английских тюрем, объявившим голодовку.

За каждым погибшимвстаёт живущий,За каждым живущим —сотни грядущих,Новых и новыхотважных борцов,Которых неволясплотила в кольцо(И полны решимостисветлые лица),Нельзя им упасть,Нельзя ошибиться,Короткой иль долгойих будет судьба,Их жизнь – не мгновенье,их дело – борьба,Чем твёрже рука,тем сильнее желанье,Сквозь боль, через кровь,через муки страданий,Чтоб вечно над жизньюсияла СВОБОДА —Одно неделимоеправо народа!

«Когда поэты умирают…»

Когда поэты умирают,Лишь музы рыдают по ним…Что ж, только неземные знают,Кто в этой жизни был земным.

И сколько Вас, таких заблудших,Что ждут чудес в ответ?Поэт – не лучший и не худший,Поэт – он лишь поэт!

Ночная тревога

Ночной покой сиреной взорван…Посыльный гулко в дверь стучит,«Товарищ лейтенант! – кричит, —Дивизион… Готовность полным!»…

Сон сладкий как рукою сняло.Секунды молотками бьютВ висок, безжалостные не даютПоднять мне с пола одеяло,

Что в темноте едва белеет.Скорее в бриджи, сапоги надетьИ китель застегнуть успеть,Схватить фуражку, портупею.

И, не закрыв входные двери,С разбегу ринуться во мглуИ с бесшабашностью, в пылуБежать, как гончая за зверем.

В округе всё в подвижном шуме:Грохочет, ухает, визжит.А рядом старшина бежит,Фасонит сумкой полевою.

Мглу разрезает фар мерцаньеДежурной ТЗМ одной…Вдруг – стартера натужный вой,И слышно дизеля урчанье.

Дресва шуршит с печальным стономИ с болью катыши крошитЗа то, что бег мой тормозитИзвечным мировым законом.

Кабина. Двери нараспашку.Скорей к экранам, за контроль,Проверить станцию, «Пароль»При тусклом свете от «сигнашек».

Мне Новосельцев вскользь бросает:«Осталось «пушки» запитать,Из дизельной доклад принять!»И тут же в свой экран ныряет.

Порядок. Уж теперь успели.Все в ожидании команд…В динамике: «Товарищ лейтенант!Два дизеля… ввод… в параллели!

Две пусковых – готовы!»Даю команду: «Запитать!Расчёт в укрытии собрать!Разведке – поиск целей новых!»

И голосом командным, строгимСпешу: «Товарищ командир…»А он, поправив свой мундир:«Отбой. Учебная тревога»!

Сопка Лагерная

Маньчжурский дуб, что старый паралитик:Скорёженный, худой, кривой —Наряженный копною ярких листьев,Чтобы уродство спрятать за листвой.

Уж сумерки, но также пыльно, душно,И воздух углями сверх меры прокалён…А лес молчит, взирает равнодушноВ безоблачный, сожжённый небосклон.

И тишину ничто не нарушает,Ни птичья трель, ни шорохи зверей,В безмолвии листва свисаетКак с нараспашку вскинутых ветвей.

Здесь леспедецы заросли сплошные,Но вот неуловим медовый аромат.Лишь запах прелости. Кругом сучки гнилые.И кольца плесени, как россыпи, лежат.

Среди цветов и трав разновеликих,Что кружатся, и вьются, и стоят,Что чтобы видеть солнечные блики,Друг дружку стеблями отчаянно теснят.

Приятны взору дальние картины:Распадки, вдоль дорог кусты,Поля на склонах сопок и в низине,За дымкой лес и горные хребты.

Всё, будто на холсте, расчерчено прямыми,Оттенено рельефной синевой,И всюду зелень красками густымиРазлита щедрою, талантливой рукой.

Романс

Н.

Господь, о, ниспошли мне силы,Чтоб мне ещё не умеретьВ волшебном пламени любимой,И крылья как-нибудь сберечь.

Любовь пришедшая внезапноСчастливых только и пьянит,А несчастливых безвозвратноОна ломает и крошит.

Она как шквал морской свирепый,Как смерч, поднявшийся в степи,Сметающий любые крепи,Что стали на его пути.

Блажен, кто может стать спиноюИ непогоду переждать,И – пролетевшее стрелою —Не вспоминать, не призывать

«Тёмная» лошадка

В.В.Л.

Старт. Карьер. И «тёмная» лошадкаВ миг смятенье сеет в душах всех,И хотя бежит ещё не гладко,Но уже с программой на успех!

Как она проходит все преграды,Лихостью и резвостью берёт.И посторониться многим надоПосле входа в сложный поворот.

На трибунах жуткое волненье,Пыл азарта, крики, свист и рёв…На дистанции горячее движенье,Пыль, земля из-под подков.

И на удилах свисает пена,Пот струится мылом по бокам,Только бы не вырваться из пленаРадостного боя по вискам.

Ни на чуть дыхание не сбилось,Темп высокий даже не упал…Ей, наверно, очень долго снилисьИ медаль, и этот пьедестал!

Ночь в наряде

Мне позора не смыть перед Богом,Что с богемою я не дружу,Что неярко живу и убогоИ стихи за полночью пишу.

Духота после дневного знояВнутрь казармы спешит зарулить,Чтобы там безвоздушной волноюНеподвластных природе накрыть.

Сон солдатский и так не спокоен.Он, как призрак, гуляет тайкомМеж железных двухъярусных коекИ по полу всегда босиком.

Растворяясь средь синего светаНочника, что горит на стене,Что могильно чернит силуэтыИ зловещ на оконном стекле.

Плотоядные песни вампировОтовсюду победно гремят,В предвкушении хмельного пираПо-бахвальски и нагло звучат.

Кто-то сонный бормочет доклады,Кто-то к ручке припал пусковой,Кто-то как на военном парадеШаг чеканит в кровать строевой.

Запах пота, сапог и портянокРазливают такой аромат,Что настоем духов итальянокОтзовётся любой суррогат.

Медлит что-то с уборкой дневальный,Мне идти проверять караул,Чтобы где-нибудь в парке, случайно,Часовой на посту не уснул.

А ещё заниматься зубрёжкой,Исписать под конспекты листы,Чтобы утром разбиться в лепёшку,Подчинённым внушая азы.

Журавли